Смарт-контракты — намного шире сегодняшних алгоритмов, переводящих токены. Это основа для автоматизации правоотношений, которая во многом изменит окружающую юридическую действительность, работу юристов и жизнь бизнеса.
Но сейчас смарт-контракты — это часть мифологии с завышенными ожиданиями или необоснованными опасениями. Их обсуждают в одной смеси с блокчейном, токенами, биткойнами, желанием всё зарегулировать и дать всему определение.
Чтобы лучше понять суть смарт-контрактов и сделать их работающим инструментом —правильнее всего разложить их на запчасти и понять ценность, которую технология несёт бизнесу. Об этом этот материал.
Ценностный слой смарт-контрактов
Две основные составляющие, определяющие суть смарт-контракта:
(1) это компьютерная программа,
(2) она связана с исполнением обязательства — исполняет их или отслеживает их исполнение.
Отсюда главная ценность для бизнеса — автоматизировать правоотношение, сделать обязательство самоисполняемым. Самоисполняемость обязательства снижает зависимость от воли контрагента — оставляет меньше шансов не заплатить, скрыть важные факты, пропустить срок.
Исключение воли на этапе исполнения ряда обязательств даёт бизнесу более надёжный денежный поток, большую управляемость кредиторской задолженностью и предсказуемость оборота, потенциально меньше судебных споров.
Кроме того, автоматизация, если делать грамотно, — это всегда ускорение, снижение издержек и минимизация ошибок. Ряд автоматизированных кейсов, которые по-настоящему из фазы тестирования вышли в продакшн, показывают радикальное ускорение правоотношений и удешевление их администрирования.
Итак, первый вывод — главная ценность смарт-контрактов в сокращении зависимости от воли и настроения контрагента, и прогнозируемый денежный поток как одно из следствий. И в большей степени это будет ощутимо в крупном работающем бизнесе — в отношениях между корпорациями.
Смарт-контракты и блокчейн
Ник Сабо сформулировал идею смарт-контрактов в 1997 году, блокчейн сделал их действительно популярными 20 лет спустя.
Блокчейн обеспечивает среду для исполнения смарт-контрактов и достаточно безопасного хранения ключевой информации в условиях ограниченного доверия. Но он не является единственным технологическим решением для смарт-контрактов. Возможно использование других технологий, если для сторон вопрос доверия не является существенным во взаимоотношениях (например, во внутригрупповой автоматизации; при использовании платформы доверенной третьей стороны).
Второй вывод — смарт-контракты могут как использовать технологии распределённых реестров, так и обходиться без них. Технология не является определяющим признаком умного контракта. Это важно при выработке определения смарт-контрактов.
Смарт-контракты и правовая реальность
Существует ряд заблуждений о регулировании смарт-контрактов. В их числе: смарт-контракты вне правового поля, т. к. прямо не указаны в ГК, и потому их сейчас нельзя использовать в российской юрисдикции; умные контракты — это самостоятельное соглашение или даже целый отдельный вид обязательства.
Это всё совсем не так или не совсем так.
Умные договоры однозначно не являются отдельным видом обязательств. С учётом закрытости перечня они пока не форма сделки. Сейчас смарт-контракты — это способ исполнения обязательств.
И их уже сегодня можно без шока встроить в правовую среду. Гражданское законодательство не запрещает заключать сделки с автоматизацией исполнения и фиксировать согласованную волю сторон не только на естественном языке
Самая логичная модель автоматизации правоотношений на сегодня — смешанная. При которой существенная часть договора прописывается на естественном языке (для простоты назовём это бумажным документом), а часть — в виде машиночитаемого алгоритма. Например, в виде программы закрепляется порядок определения цены и триггеры, запускающие платёж. Остальные положения (в том числе, такие вещи, как порядок разрешения споров, заверения об обстоятельствах или описание товара) пишутся в бумажном договоре.
На алгоритм или порядок его определения даётся ссылка. Как вариант, логика алгоритма может дублироваться на бумаге (в таком случае нужно не забыть договориться о приоритете версий в случае несоответствия — преимущество у кода или текста).
Со временем распространение получит ещё одна смешанная модель автоматизации. Когда не код встраивается в бумажный документ, а естественный язык дополняет код (где кодом невозможно всё урегулировать на приемлемом уровне). Сегодня такой функционал есть в блокчейне Corda от R3: там смарт-контракты содержат программную часть и так называемую Legal Prose — зашитый текст на естественном языке.
Третий вывод — уже сейчас смарт-контракты могут быть встроены в российскую правовую реальность и защищаться в судебном порядке. Существующего общего регулирования достаточно для этого.
Нужно ли регулировать смарт-контракты?
Особенность нашего правопорядка в том, что суды ожидают увидеть норму по каждому правоотношению. Если нормы нет, всё становится намного сложнее.
Отсюда и настороженное отношение бизнеса к институту, который может быть не понятен судам, и нет чёткого сигнала от государства, что это нормально (как это относительно недавно было с заверениями об обстоятельствах, индемнити и другими институтами, которые появились в ГК, — до этого в договоры их включали, но особо на эти инструменты не рассчитывали.)
Введение регулирования умных контрактов снизит риски для промышленного внедрения технологии и сразу решит несколько задач:
(1) подтвердит позицию государства о возможности использования технологии в полноценном режиме, а не только на тестовых сделках. Несмотря на отсутствие запретов в отношении автоматических договоров сегодня, именно прямое указание на возможность даст толчок использованию умного регулирования;
(2) позволит однозначно считать существенные условия, зафиксированные в коде, согласованными;
(3) позволит установить приоритет кода над обычным текстом для отношений равных субъектов.
Четвёртый вывод — правовое регулирование смарт-контрактов на законодательном уровне послужит хорошим стимулом к их массовому внедрению бизнесом.
Как регулировать смарт-контракты?
Смарт-контракт — это код, который отражает волю сторон. Код — это всего лишь форма, в которой стороны зафиксировали свою волю. Поэтому, в первую очередь, нужно признать право сторон заключать договор в форме электронного алгоритма (или программы ЭВМ в нашей суровой терминологии).
Сейчас в гражданском законодательстве для сделок предусмотрена либо устная, либо письменная форма. Форма электронного алгоритма должна стать подвидом письменной формы. При таком подходе не нужно будет перекраивать уже закреплённые требования к форме и последствия несоблюдения.
Конечно, сделка в форме кода может быть согласована либо полностью, либо в любой части. При этом смешанная автоматизация требует, чтобы был стандартный механизм для разрешения коллизии между естественным языком и программным кодом. Вариант решения конфликта между кодом и обычным текстом будет зависеть от сторон договора — в коммерческих отношениях код сможет иметь приоритет.
Нужен ли смарт-контракт в качестве отдельной сущности? Нужно ли ему самостоятельное определение? На мой взгляд, нет.
Нужно ли в определение добавлять блокчейн? Нет, чем больше требований к алгоритму, тем сложнее его защита. Стороны сами должны иметь право выбирать технологию, определять приемлемый для себя уровень безопасности (как и в принципе в любых частных отношениях в рамках свободы договора).
Пятый вывод — смарт-контракты можно определить как письменную форму сделки, что значительно упростит их интеграцию как в существующие правовые модели, так и в сознание правоприменителей.
Следующий шаг в регулировании
Автоматизация корпоративных и других частно-правовых отношений. Но об этом — в других сериях.
